| * #now playing — |
limitlessness (baekmin)
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12021-06-17 18:51:19
- Администратор
- Сообщений: 125
- Уважение: +4
Поделиться22021-06-17 18:51:34
- Администратор
- Сообщений: 125
- Уважение: +4
:: love me like no one else get ya higher ::
время играет против них, и бэкхён старается не проиграть, каждую секунду собирая в кулак, что никогда не должен быть разжат. минуты – разменная валюта, цена их с джемином случайной близости, что так быстро стала необходимостью, — в районе запястий под тонкой кожей он чувствует тепло чужих губ и шепот обещаний, — острых, как нож, фраз «никогда не» и «только вместе». и это кажется единственной правильной вещью в мире, пока рука на автомате пробивает заказ на два билета до штатов.
штаты бессмертного одиночества соединяются звездами на флаге в систему координат, — пункт назначения «свобода», время в пути почти сутки, — бэкхён отмечает в маршруте город падших ангелов (лос-анджелес до безобразия вторит их истории), ощущая на обнаженных плечах нежные поцелуи, что неразрывной линией по шее и к сердцу, — бэк пальцами зарывается в чуть влажные мягкие пряди, утыкаясь носом в знакомую ямочку на щеке, — они безнадежно делят мир на чужой и свой собственный, они оба давно без единого шанса спастись.
в бизнес-классе пустые сидения и исчезающий серый пусан в толстом стекле иллюминатора, — джемин к плечу ластится, их пальцы сплетая в нерушимое «буду рядом всегда». бэкхён весь словно натянутая струна (глубоко внутри кровоточит и болит), джемин осторожным касанием теплых губ к виску заставляет прикрыть тяжелеющие веки и забыть хотя бы на час о том, что именно они оставили неподъемным грузом в их теперь пустующей квартире. бэкхён ловит ртом чужой судорожный вздох, замыкая минуты в щемящей нежности.
«нана» звучит как место, которое бэк мог бы назвать домом, — я бы вечно жил у тебя в голове и под кожей твоей, — джемин тянется к нему бесконечной вереницей поцелуев, — пальцы скользят под расстегнутый ворот, цепляя покат выпирающих ключиц, чтобы оставить там очередной след (очередное доказательство их любви). джемин просит ближе, а бэкхён ему поддается, горящими ладонями под футболку, рассыпая по телу дурацкими мурашками тепло, — в тесной туалетной кабинке джемин снова зажат меж раковиной и бэкхёном, и когда их глаза встречаются в отражении, сердце прошивает разряд.
знакомая боль, те же сильные пальцы у шеи и на дрожащих губах, — бэкхёну хочется закрыть глаза, чтобы никогда больше не вспоминать того вечера, но их друг к другу, — словно магнитом, той силой, что не разорвать, — в тот день я просил не отрывать взгляда, в тот вечер ты просил смотреть только на нас, — спустя недели я все еще смотрю и вижу часть себя.
это никогда не закончится, — то, что между ними невозможно стереть из памяти, не получится содрать ногтями под ледяным душем, заглушить ночами в чужих постелях. то, что между ними, — почти константа, аксиома, не требующая доказательств, — все доказательства прямо здесь, в его губах, собирающих соль с взмокшей шеи, в негромких просьбах наны, — ты говорил не останавливаться, но теперь умоляешь не покидать тебя никогда.
боль ощущается петлей вокруг шеи, горьким привкусом на языке, костью в горле, — бэкхён шепчет что-то неразборчивое, позволяя им обоим друг в друга вцепиться до синяков, до отметин на острых локтях, — языки сплетаются почти отчаянно, как хотелось бы им самим в одно целое срастись, чтобы никогда больше одинокими ночами внутри себя не умирать (лишь в утренних объятиях жить).
:: got you in my bones i want you but no one knows ::
лос-анджелес встречает их палящим солнцем и бэкхён щурится, собирая в уголках глаз россыпь непрошенных веснушек, — ладонь уверено касается чужого запястья и тянет на себя, в очередных попытках ближе стать и никогда не разлучаться. джемин смешной, взбудораженный и любопытный, джемин головой крутит, не прекращая поток дурацких вопросов, на которые у бэка ответов и не найдется; зато найдется кроткий поцелуй в краешек рта, — нана дрожащие веки на секунду смежает и от удовольствия мурлыкает, заменяя любые вопросы очередной порцией ласки на сдачу.
джемин меняется и бэкхён меняется вместе с ним, — напряжение с плеч уходит, оставляя после себя в голове чистый лист и немного зудящего предвкушения, — нана ищет глазами пересадочный рейс, но у бэка другие планы, — самолет до лас-вегаса поднимается в небо без них, забирая с собой тяжесть невысказанных слов и чувство одиночества, которое теперь уже не про них.
на парковке близ аэропорта алым пятном маячит miata cabrio, что спустя полчаса рассекает пустынные дороги калифорнии, — под открытым небом они, наконец-то, впервые чувствуют себя свободными, — отчаяние, сжимающее глотку, отпускает (бэкхён делает вдох) и растворяется в проносящихся мимо пейзажах — джемин поправляет рукой солнцезащитные очки и щелкает очередное селфи, — память, что останется с ними навсегда бесконечными фотокарточками на холодильнике, оглушающим «я люблю тебя» в мыслях.
придорожное кафе встречает их ретро-вывесками и заверением приготовить самый вкусный клубничный коктейль, — нана искрится счастьем и звонким смехом, все время его рукой касается, за рукав цепляется, — только так, все время рядом, еще ближе, — словно через секунду бэка у него заберут снова и назад не вернут. бэкхён целует и со счета сбивается, бэкхён целует, — земля уходит из под ног, — прижимать джемина к разгоряченному капоту машины, слизывая молочный вкус с обветренных губ, — ощущается нарастающим томлением у солнечного сплетения (ощущается приятной тяжестью взаимного помешательства).
ночь опускается прохладой на горизонт, рассыпает звезды по небу белым жемчугом, — бэкхён паркует автомобиль на обочине, позволяя джемину этот момент запечатлеть (на сердце, в душе и под веками). под падающей звездой, на фоне млечного пути, бэкхён целует свое солнце в подбородок и дает обещание никогда не забывать.
не забывать мягкость губ, скользящих вдоль открытой шеи, оставляющих поцелуи-бабочки на поверхности кожи и под хрупкими ребрами. не забывать тех слов, что были сказаны друг другу, и тех, что из груди наружу рвутся, но еще только будут произнесены. не забывать их общий дом, долгие вечера у камина, когда джемин с книжкой в руке и головой на коленях у бэка, — пальцами по волосам, разглаживая спутавшиеся пряди, — эти воспоминания бэкхёну дороже любого сокровища, — он их в себе сохранит, чтобы кровью с ними срастись и пронести с собой до конца.
у джемина глаза – ярче луны на небе, он опускается привычной тяжестью на его бедра, цепляясь руками за спинку сидения (цепляясь линией жизни за его ладонь). бэкхён губами – к пульсирующей вене, пальцами вдоль обнаженной спины, считая каждый позвонок; в изгибе поясницы прижимая ближе, еще ближе, глубже, — останься со мной навсегда в этом моменте, в моей жизни, самой важной частью меня. джемин запрокидывает голову к небу, чтобы уронить все звезды им поцелуями на плечи, —
под шепчущим ветром в долине смерти бэкхён впервые чувствует себя живым.
:: keep on holding me closer ::
[AVA]https://i.imgur.com/wEOKPPT.png[/AVA][nic]Baekhyun[/nic]
Поделиться32021-06-17 18:51:42
- Администратор
- Сообщений: 125
- Уважение: +4
ждать тебя до тех пор
когда ждать уже будет нечего
поцелуи бэкхёна на вкус соленая карамель, как топпинг, который джемин добавляет каждое утро в кофе — после них облизывать губы и требовать еще, потому что никогда не будет достаточно. а он, признаться, плотно подсевший на сахар наркоман. если сказать об этом хёну — тот рассмеется, глупый мальчишка, но тогда можно будет поцеловать улыбку — теплую и сладкую, слизнуть ее, как мороженое в знойный день.
джемин любит, когда так —
[indent] [indent] на двоих все проще.
если не думать об определенных вещах. если не думать: несколько раз он просыпается посреди ночи, привычно уткнувшийся бэкхёну куда-то между ключиц, и вдруг находит себя в тоскливой и полной жалости мысли о том, что время в этих перевернутых песочных часах стремится к своему завершению. и ты в нем даже меньше, чем пыль.
и что останется после тебя ему?
нет. упрямство сжимает зубы и кусает до крови — маленький зверек внутри сердца надежно запертый решеткой ребер — после меня ему останусь я. у джемина в руках полароид делает нетвердые снимки выезжая черной непроявленной пленкой несколько раз на десяток дней. это мы с тобой опять ничего не делаем —
[indent] [indent] [indent] это твоя дурацкая работа, давай я как-нибудь прикинусь курьером и посмотрим, что будет?
на каждой из у них улыбка одна на двоих, но джемин уверен, что одна на двоих у них только сердечная мышца — и та вся о любви (вздрагивает, осознавая — удар наотмашь — это не так страшно, как тебе когда-то казалось).
любить бэкхёна просто.
намного сложнее знать, что у той любви срок годности вот-вот истечет и это не из тех товаров, что подлежат обмену — джемин теми ночами только крепче вжимается в хрупкое тело, оставляя на острых ключицах полные веры поцелуи. все будет хорошо, вот увидишь.
я обязательно справлюсь за нас двоих, теперь тебе не нужно делать все самому —
[indent] [indent] [indent] [indent] теперь я могу это сам.
но все еще без тебя я никто. когда у бэкхёна в руках появляются два билета, у джемина в груди цветет болью страх перед будущим — такой резкий, болезненный и больной — но вместо того, чтобы остановиться, он несется вперед, туда, где от каждого прикосновения остается пепел.
они шутят, что ноги джемина невероятно смотрятся на плечах бэкхёна (так удобнее целовать внутреннюю сторону бедра, опускаясь ниже, джемин не умеет с этим бороться, боже, боже), но еще невероятнее они смотрятся в тот момент, когда реальность рассыпается искрами от трения тел — горячо и влажно (я люблю тебя, каждым биением сердца люблю).
— я правда не думал, что ты сделаешь это так быстро, —
обещай меня никогда не терять
бэкхён берет выходные дни, джемин берет с собой себя — достаточно небольшой багаж для маленького путешествия за грань возможного. это не похоже на побег, скорее на хаотичную и безусловную необходимость проводить всю свою жизнь рядом — у джемина по плечам расцветают алые маки поцелуев, у бэкхёна под рубашкой прячется несколько синяков — слишком сильно, но ты можешь еще сильнее, я никогда тебя не отпущу.
когда в тесной кабинке джемин снова зажат меж раковиной и бэкхёном, и когда их глаза встречаются в отражении, сердце прошивает разряд.
джемин думает, что жив, наверное, только благодаря тому, что можно целовать после тонкие пальцы и забираться прохладными ладонями туда, где горячо бьется пульс — я люблю тебя до невозможности — воспоминание о перелете прячется в самых глубинах памяти под грифом особо важно, потому что джемин уверен —
[indent] [indent] это у них общее.
это у них общее — желание избавиться от тесно сдавливающих оков. ничего кроме свободы — это простая истина: хорошо там, где тебя нет.
четыреста двенадцать миль помноженные на двоих как трип по собственной мечте: в волосах путается ветер, пока пальцы путаются в теплых ладонях бэкхёна. джемин шепчет абсолютные глупости на их дурацком языке (на том, в котором никогда не говорит ничего прямо, а бэкхён смотрит в глаза и понимает каждое слово), но почему-то чувствует себя по-особенному счастливым, позволяя себе забыть — это та роскошь, которую он, возможно, пробует на вкус в самый последний раз.
но между ними никогда не будет поставлено точки.
это попросту невозможно. не в тот момент, когда пальцы сжимают обивку сидений, под сияющим небом расплавляя чувства, чтобы смешать в одно — бэкхён поддерживает его под бедра, помогая сохранить равновесие, но совсем не помогает остановить здравый смысл от полной капитуляции. тут сложены все флаги, потому что россыпь поцелует напоминает звездный след, оставаясь на коже путем млечным — джемин зовет его по имени и каждый раз получает ответ,
[indent] [indent] ты — мой дом, в который я всегда смогу вернуться.
поцелуи в висок знаменуют начало нового дня.
я хочу, чтобы это была новая жизнь для нас двоих —
вегас стремится к солнцу, но самое главное солнце бьется у джемина под кожей расцветающей любовью и сладко тает на языке бодрящими поцелуями — носом зарывается в спутанные волосы сонного бэкхёна во время стоянки — я люблю тебя.
я
люблю
тебя.
поделенные на двоих сендвичи и бутылка колы кажутся вкуснее еды из всех ресторанов мира (возможно все дело в том, что где-то между джемин умудряется урвать несколько целомудренных поцелуев в самый краешек улыбки) и он согласился бы, наверное, провести так все время — делить ночью небесное полотно на двоих и считать созвездия на нежной коже.
большего и не нужно.
город пахнет ожиданиями и джемин чувствует это также, как чувствует множество туристов въезжающих в лас-вегас — стремящиеся вверх небоскребы царапают взгляд сотнями ярких искр.
в исходной точке их назначения джемин рассеянно тянет к бэкхёну ладони-ветви, чтобы обнять как можно крепче опущенные плечи — инерция чужого тела вверх поднимает чувства, оставляя в машине отпечаток горячей ночи и горящие смущением кончики ушей. здание отеля высится перед ними громадой балконов, джемин думает о том, как хорошо, должно быть, чувствовать прохладу ночного неба по коже крепко вжимаясь сердцем в обнаженную грудь бэкхёна.
— ты правда снял номер... здесь? — если голову вверх задрать, то можно увидеть фальшколонны и резную лепнину (так грандиозно, что захватывает дух), — все мои шмотки в дырку, бэк. надеюсь ты готов убеждать консьержа в том, что я тоже имею право тут находиться?
машина прощально сигналит фарами и джемин цепляется за чужую руку, сплетая пальцы.
— видит бог, — горячий шепот в ухо отдается покалыванием томления в венах, — я не уеду отсюда мы не оставим свой след в каждом углу номера, который ты забронировал. покажешь мне мастер-класс?
и смех остается самым верным доказательством того, что здесь и сейчас
[indent] [indent] [indent] [indent] они счастливы.
Поделиться42021-06-17 18:51:49
- Администратор
- Сообщений: 125
- Уважение: +4
люби меня, растягивая минуты в бесконечность, — эта нить никогда не порвется, пусть она и тоньше лески.
— с каких пор ты стал верующим? – прикосновение к виску нежнее молочной пенки, что сутками ранее бэкхён слизывал с припухших (от частых поцелуев, конечно же) губ. – думаю, за тот номер, что я у них снял, ты можешь ходить по территории отеля даже голым, — секундная заминка прежде, чем дыхание коснется линии чужой шеи и бэк оставит предостерегающий еле ощутимый укус, заставляя хрупкие плечи вздрогнуть от неожиданности, — но, на твоем месте, я бы так не рисковал.
последовательность действий знакома до покалывания в кончиках пальцев: притянуть за шлевки джинсов, нежное касание за ухом (бэкхён каждый раз оставляет там частицу своей любви), острые скулы в плену его ладоней и поцелуй, углубляющийся с каждым ударом сердца, — в мгновениях чужой отзывчивости бэкхён теряет себя.
— знаешь, я бы не хотел, чтобы кто-то еще видел тебя обнаженным, — я бы не хотел, чтобы кто-то еще видел твою обнаженную душу, — дыхание сбито, — он чувствует громкий маятник в груди, пальцами перебирая край чужой футболки, — не планировал заканчивать отпуск в тюрьме по статье за массовые убийства с отягчающими. давай оставим персонал в живых, как думаешь? – ключи от машины оказываются в ладонях у портье, приоткрывающим им дверь на входе в отель. место, которое, непременно останется в памяти заливистым смехом и измазанными в сахарной пудре губами (целуй меня сейчас, в самое сердце целуй), тихими теплыми вечерами и сплетающимися пальцами (душами), смятыми простынями и мягкими локонами на соседней подушке, в которые так удобно прятаться от лучей восходящего солнца, — это место останется кратким счастливым мгновением, перед неопределенным будущим (он чувствует лезвие ножа у самого горла), временем, которое бэкхён не забудет никогда.
это так странно: держаться за руки вне толстых стен, сжимая ладонь в уверенном «я рядом», — на этой земле их любовь расцветает алым румянцем на щеках, непривычным смущением, — я бы хотел, чтобы весь мир узнал о том, как сильно я люблю тебя. узнал, и никогда бы не разлучал, не вгрызался бы в глотку гниющим осуждением, предрассудками, острым «нельзя».
нельзя – это когда без джемина; когда по утрам на кухне только одна кружка на столе, остывающая под пустым немигающим взглядом. нельзя просыпаться в холодной кровати и одному возвращаться в коробку из глухих стен, в сотый раз пытаясь набрать недоступный номер. нельзя чужую улыбку из сердца вырвать, когда корнями уже вся в него проросла, глупый орган в груди опутала, поцелуями-рубцами следы оставила. бэкхёну нельзя без джемина, но джемину с бэкхёном быть тоже нельзя.
лифт на последний этаж едет достаточно медленно, чтобы из головы ядовитые мысли выбросить и в объятиях очередных сжать свою хрупкую любовь, что в душе цветет вишневыми садами, — я слышу, как трепыхается твое сердечко, — шепнуть, забираясь теплой ладонью под футболку и улыбку в чужой макушке спрятать, неспешно пальцами другой руки прощупывая каждый шейный позвонок, — неужели волнуешься? или так не терпится увидеть собственный бассейн в номере?..
джемин губы поджимает, наигранно-равнодушно ведя плечами, но на секунду бэкхён улавливает мелькнувшее во взгляде предвкушение, — он эти мгновения по крошкам собирает, чтобы в памяти сохранить.
***
у юци длинные изящные пальцы, которыми она уверенно стирает его номер из своей телефонной книги; у юци — темные волосы, что остаются на обивке старого дивана в их с джехёном квартире, — бэкхён фокусирует взгляд на догорающей сигарете в самодельной пепельнице из жестяной банки и слушает её монотонный голос, вбирая в себя каждое слово, что вспарывает грудную клетку острым концом.
— так нельзя, бён.
(в воспоминаниях собственная фамилия звучит чужой)
— в конечном итоге, ты останешься один.
(в конечном итоге, он и так всегда один)
— тебе пора повзрослеть. кому ты нужен со своими дурацкими идеями? ты не в состоянии быть серьезным.
(не в состоянии кого-то любить)и за звуком хлопнувшей двери не разобрать стук умирающего сердца.
***
сердца, что сейчас заставляет кровь вскипать в венах с одного знакомого касания к пальцам, — нана теплый, горячее полуденного солнца и марокканского чая с мятой, — его имя синоним слова «дом», и бэкхён на все ключи запирает себя в нем. ладонями на лопатки, — чуть подтолкнуть внутрь, позволяя чужим глазам совершить безмолвный набег на пространство вокруг. джемин – вихрем по номеру, касаясь руками всего, до чего дотягивается (кожей всегда честнее, пальцами — ближе), — бэкхён – плечом к стене и усталым взглядом (в груди по крупицам собирается счастье) наблюдая стихийный мальчишечий восторг. нана щебечет что-то о бассейне и огромной кровати, что непременно должны быть ими опробованы, — бэкхён улыбается уголками рта, за запястье вылавливая джемина во время хаотичного передвижения меж комнатами, и к себе притягивает, смыкая за спиной пальцы в крепкий замок.
— если ты не перестанешь меня провоцировать, то из этого номера мы выберемся только через неделю. и не факт, что живыми и не помятыми.
и не факт, что выберемся: я бы хотел остаться здесь с тобой навсегда, — губами ловить твои срывающиеся стоны, ощущать под ладонями отзывчивость юного тела, — собирать языком влагу с виска и соленые капли под дрожащими коленями. я бы хотел каждое утро просыпаться от твоих поцелуев и щемящего взгляда, что искрами высекает на коже признания, — «ты часть меня, мы – одно целое», — откровенность стреляет под ребро свинцовой пулей, но вместо раны оставляет в груди след из тепла.
— ну что, какой у нас план? душ, еда, бассейн, нарды? – на последнем слове джемин хихикает, прячется в изгиб шеи, щекоча дыханием кожу и близостью сердце. у бэкхёна от его присутствия внутри все вздрагивает, — словно бездомную собаку, которую всю жизнь били, нашелся один, кто умудрился погладить и приласкать. – а еще тут есть собственный бар, правда, маленьким детям алкоголь нельзя.. но так уж и быть, — дам тебе понюхать пробку.
тычок в ребро и звонкий смех, — бэкхён находит себя на кровати отчаянно отбивающимся от беспощадного боя подушками и тонких пальцев, вынимающих щекоткой душу из пяток. джемин – взъерошенный воробей, джемин рукой — к ладони, в мгновение оказываясь прижатым спиной к постели, — бэкхён к его губам наклоняется, считая каждую ресницу на прикрытых веках, в последнюю секунду оставляя кроткий поцелуй в уголке рта.
«в конечном итоге, ты останешься один».
нана робко тянется рукой к его щеке, защемляя сердце внезапной нежностью, —
«не один. у тебя всегда буду я».
[AVA]https://i.imgur.com/wEOKPPT.png[/AVA][nic]Baekhyun[/nic]
Страница: 1
